Был у нас домик. Ага, в деревне. Верст двести по Киевскому Направлению, разум до сих пор отказывается назвать это "шоссе". Крепкая дореволюционная постройка посреди деревеньки в десяток-другой домов, грязи и пьянства местных люмпенов. Отсутствие цивилизации отчасти компенсировались наличием сада-огорода, с которого предполагалось жить.

Вот в эту пастораль, наполненную жужжанием гнуса и слепней, я и привез мелкого полосатого черта, который к тому времени был ужо жеребцом-однолеткой килограммов пяти весом.

Поначалу все шло хорошо. Котяра вылез из коробки, обалдел от свежего воздуха и забился под кровать. Через час он был замечен нюхающим все подряд на кухне. Через пару часов я отловил его уже возле картофельного поля. Через пять на все мои "кис-кис!" мягкий посвист ветра был мне ответом. Съибалсо.

Я был безутешен. Батя только посмеивался. Говорил, жрать захочет - придет, и в пещеру войдет.... Так оно и вышло. Дней через пять, ночью на пороге показалась тень отца Гамлета. Весь в репьях, ТОЩЩЩИЙ, как студенческий кошелек, с горящими глазами и расцарапанной задницей, он влетел на кухню, подскочил к своей миске с прошлогодним картофельным пюре, жестом профессионального каратиста разбил сухую корку сверху и начал ЖРАТЬ.

С того момента началась его вольная жизнь. Уходил в ночное, днем отсыпался дома. Пиzдился с соседскими котами насмерть, гонял глупых соседских собак, дружил с Бабой Анисой, соседкой, скорее даже не с ней, а с ее кошкой, которой к тому моменту стукнуло годков 16, но котят она приносила справно, два раза в год.

Как оказалось, Анисины куры - оxyительный транспорт, правда неуправляемый и с заклиненным насмерть звуковым сигналом. Чертенок подкрадывался к куре сзади, курка, ессно, никакого внимания на котенка не обращала, а зря, поскольку следовала молниеносная атака, с крутением жеппкой, ушками назад и всеми делами, и вот готова очередная химера - на визжащей от страха курице нарезает круги по двору довольная усатая морда.

Лафа кончилась одним прекрасным днем, когда он попробовал провернуть этот трюк с Анисиным петухом. Петух, которому были побоку даже овцы (он мог гнать по дороге метров сто любое живое существо) сначала ничего не понял, но когда до него дошло... Точнее дошли. Когти. Коту ведь тоже надо держаться... Как он его пиzдил! Перья во все стороны, шерсть плавно плывет по воздуху.. Васька позорно бежал с поля боя, на ходу зализывая крупнокалиберные дырки. У петуха выработался четкий рефлекс на все серо-полосатое. БLядь, мой любимый свитер тоже попадал в категорию. Кот навсегда забыл про кур и переключился на себе подобных.

Когда он приходил с ночных стрелок, поначалу мне предоставлялась разодранная в клочья задница. Местные мускулистые кошары месили Московских на-ура, преследуя его почти до порога дома, а потом караулили в саду. Пара метких выстрелов из рогатки расставили точки над "ять" - в сад они не заходили, но мой не мог выйти на второй уровень, поскольку пиzдюли ждали его прямо за забором на поле.

Но положение быстро менялось. Во-первых, куда-то делось Пузо. Весь жирок исчез буквально через месяц, а взамен под шикарной шкурой стали наливаться весьма кругленькие мышцы. Он и так был крупный для своего возраста, а тут, на воздухе и питании... Кстати, в питании местные коты, живущие исключительно на мышах и лягушках (в деревне кошек не кормили принципиально), сильно проигрывали, поскольку любимец продолжал получать и вырезку, и ковбасу.

Результат был на лицо. На морду, если хотите. Через два месяца он гордо демонстрировал мне расцарапанный нос и полностью зажившую задницу. Конкурентов, как я понял, у него было мало, и жили они в другой части деревни. От собак он отмахивался, да они особо и не доeбывались. Срочно надо было искать для своей задницы приключений. Они быстро нашлись.

Через дорогу от нас жила дружная семья. Щирая Баба Нюра, классическая хохлушка в хорошем смысле этого слова, добрая, любящая сплетни и охи-ахи натура, вечно что-то жарящая или парящая. Доня, стокилограммовый телок лет десяти, и маленький забитый котенок мужского пола, который был любим доней до хруста ребер, а посему ищущий выход из ситуации путем ныканья на улице.

Тут-то его и обнаружил Василий. Первая встреча была недолгой. Резкий мяв моего, протяжный, с эффектом Допплера, вой этой мелочи - несутся по дороге. Васек только откушамши, но не отстает, а соседский слегка, да и на тополь! За секунду взлетев на высоту, где орлы летают, он принялся декламировать "Войну и Мир" на кошачьем в переводе местного Гоблина.

Васек, конечно, последовал за ним на дерево. Ну, метр где-то. Насколько кинетической энергии хватило. Там он и повис. Мелкий орет сверху. Я подхожу и интересуюсь, не нужна ли помощь. Гордо отказавшись, Васька сверзся с тополя и улегся в тенечке, караулить значит, где и заснул. Мелкий, поорав часа четыре, по веткам перебрался на соседний тополь и тихо смылся. 1:0.

Через неделю Нюра стала недвусмысленно намекать, что пора-бы приструнить вашего монстра - мелочь просто боится выходить из дома. Подписав верительные грамоты, мы заверили ее, что проведем воспитательную работу и претворим решения Последнего Съезда в глупую кошачью бошку. Разумеется мы забыли про этот разговор через минуту. А зря.

Буквально через пару дней знойный воздух маленькой деревеньки прорезал истошный вопль: "УУУБББЬЬЬЮЮЮЮЮ!!!!!!!". Сотрясение исходило из Нюриного дома. Я привстал со скамейки, где чинил велосипед, и вышел на дорогу посмотреть.

Из открытой двери Нюриного дома спокойно вышел Василий. Он шел уверенно, но не оглядываясь и с прижатыми ушками, постепенно ускоряя шаг, но не теряя собственного достоинства. Дом клокотал и подпрыгивал. К моменту, когда кот приблизился к калитке, он почти перешел на крупную рысь, а на середине дороги взял в галоп и пулей исчез в кустах на нашей стороне. В этот момент в проеме двери показалась Баба Нюра с пиzдюлями наперевес ввиде большой швабры. Визжа ультразвуком, она кинулась ко мне с предъявой, что мой кот - СОТОНА, и что в следующий раз она возьмет грех на душу и кончит кого-то.

Правда всплыла не сразу, поскольку Нюра после истерики развернулась и убежала обратно в дом. Я-же стоял в полном аxyе посреди дороги, вопросов в голове, естественно, хватало с избытком.

Поскольку Нюра была отходчива, как и все любящие попесдеть люди, то скоро молва народная помогла составить общую картину из тех кусочков, которые с намеком и вздохами передавались из уст в уста, трезвые и не очень.

В тот жаркий летний день Нюра стояла у плиты и предавалась доведенному украинцами до совершенства греху борщеварения. Их мелкий кот крутился у нее под ногами, ожидая, что ему обломится с сытного хозяйского стола. Увлекшись возгонкой амврозии, бабка вдруг сообразила, что по ее ноге что-то течет. Наклонившись и приподняв юбку, Нюра с удивлением увидела, что котенок сосредоточенно ССЫТ прямо на ее ногу. От немедленного полета в стратосферу через стекло его спасло только одно - Нюра обратила внимание, КАК он это делает. Он стоял в одеревенелой позе, а на морде был написан ТАКОЙ УЖАС, что бабка медленно проследила за направлением его взгляда. Как она потом пожаловалась моей маман, то, что она увидела, она уже не забудет никогда.

На пороге кухни стояло ИСЧАДИЕ. Вздыбленная на загривке шерсть. Горящие адским огнем зеленые глаза. Приоткрытая в утробном рыке пасть, полная острейших зубов. Выпущенные из мускулистого тела когти. И все это направленное на их котенка.

Странно, что тот еще и не обделался с перепугу.

Вот тогда-то и родился в недрах широкой бабкиной груди знаменитый крик, зарегистрированный как минимум в пяти домах вокруг, а я застал финал этой комедии, чуть было не переросшей в драму. Кот исчез из кухни, как привидение, а пока бабка искала подходящий штакет, осуществил грамотный отход с рубежа, используя естественные складки местности.

С тех пор Нюра держала входную дверь закрытой. А мелкого кота отправили в Киев с первой оказией.