Начальник Разведуправления РККА
Урицкий Семен Петрович
Семен Петрович Урицкий родился в 1895 году в городе Черкассы Киевской губернии в семье мелкого служащего. В начале 1900 года семья Урицкого переехала в Одессу. Здесь из-за материальной нужды Семен вынужден был оставить четвертый класс казенного училища и начать работать по найму. С 1910 по 1915 годы работал на аптекарском складе Эпштейна.
В июне 1912 года 17-летний Урицкий вступает в ряды РСДРП. В разгар первой мировой войны в 1915 году был призван в армию, попав в 12-й драгунский Стародубский полк. После февральской революции, летом 1917 года, прапорщик Урицкий был выбран солдатами командиром эскадрона. В связи с развалом фронта Урицкий вскоре “самодемобилизовался” и очутился в Одессе. Здесь он становится одним из организаторов Союза социалистической рабочей молодежи и его боевой дружины, ставшей ударным отрядом одесской Красной гвардии. С декабря 1917 по январь 1918 года командир отряда Одесской Красной Гвардии, а с января по март 1918 года помощник инспектора кавалерии Одесского Военного Округа.
В марте 1918 года Одесса, как и вся Украина, была оккупирована австро-германскими войсками. В июле этого года Урицкий значился военным представителем при Генеральном консульстве РСФСР. Гетманское правительство Скоропадского, выдвинув против консульства обвинение в том, что оно занимается вербовкой в Красную Армию, арестовало генерального консула и Урицкого. Они были высланы в Россию. В Москве Семен Петрович получил назначение на Украинский фронт. С марта по октябрь 1918 года - начальник боевого участка, затем с июня по июль 1919 года – начальник оперативного отдела штаба армии, с июля по август 1919 года - старший помощник начальника штаба, а с августа по ноябрь - начальник штаба 58-й стрелковой дивизии. Здесь впервые происходит знакомство с таинственным миром разведки. Урицкий переходит в оперативное отделение РУ РККА и занимает должность начальника оперативного отдела Разведывательного управления Полевого штаба РККА, одновременно посещает лекции в военной академии РККА. Но полностью уделить внимание военному образованию не удается, военная служба стремительно двигает с одной должности на другую:
август - декабрь 1920 - командир кавалерийской бригады особого назначения 2-й Конной армии;
март - апрель 1921 - начальник штаба бригады;
с 28 мая - июнь 1921 - начальник Одесского укрепрайона, эту должность ему сдал Павел Дыбенко.
С перерывами, вызванными участием в гражданской войне, Урицкий закончил военную академию РККА только 25 сентября 1921 года. За боевые действия на фронтах гражданской войны был награжден двумя орденами Красного Знамени.
С 1922-го по 1924 год Урицкий выезжал за рубеж, находился в нелегальной командировке в Чехословакии, Франции и Германии, выполняя различные разведывательные задания. Знание немецкого, французского и польского языков облегчали их выполнение.
По возвращению из командировки занимал должности помощника начальника, а затем и начальника Московской пехотной школы, готовившей также кадры для советской военной разведки. Связь военного командира Урицкого и разведки далеко не случайна. Его отец служил в Одесской ЧК, знаменитой массовыми пытками и убийствами, и был командиром одного из разгромленных отрядов, который оказал сопротивление высадившемуся в августе 1919 года в районе Большого Фонтана десанту белогвардейцев. Дядя - М. С. Урицкий, первый начальник Петроградской ЧК, прославившийся особой любовью к «заложникам», был убит гимназистом Канниксером в августе 1918 года в Петрограде.
Советский командир должен пройти все ступени армейской иерархии и с апрель 1927 года по 1928 год Урицкий - командир 20-й стрелковой дивизии, с 1928 года по май 1930 года - заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа. Работа в штабах и строевых частях шла вперемежку. С мая по ноябрь 1930 года командир 8-го, а с ноября по июль 1931 года – 6-го стрелковых корпусов. Июль 1931 года - август 1932 года - начальник штаба Ленинградского военного округа. С августа 1932 года по январь 1934 года - командир 13-го стрелкового корпуса, хотя назначение чисто фиктивное - весь период Урицкий работал в Германии.
В 1932 году он возглавил направленную в Германию военную делегацию, вел переговоры о тайной подготовке германских танкистов и летчиков на территории СССР, а в 1933 году вместе с военачальниками Левандовским, Примаковым и Левичевским учился в немецкой военной академии в Штутгарте. С января 1934 года занимал должность заместитель начальника Автобронетанкового управления РККА. 15 апреля 1935 года возглавил 4-е (разведывательное) управление Генштаба РККА. 20 ноября 1935 года присвоено воинское звание – комкор. С приходом на новую должность, прочувствовавший политическую ситуацию, С. Урицкий доложил Сталину и Ворошилову, что в Германии ходят слухи о наличии оппозиции руководству СССР среди высшего военного руководства. Хотя это был не «первый звонок» для Сталина, но доклады такого уровня всегда обращали на себя внимания.
Энергичный Урицкий и по интеллекту, и по характеру, и по манере поведения с подчиненными несколько отличался от Берзина. Он воспринял характерный для большей части высшего комсостава РККА грубый и пренебрежительный стиль отношения к подчиненным. И если вначале с приходом в Управление он как-то сдерживался, то спустя какое-то время он стал открыто проявлять недостатки своего характера и поведения. «Я начальник – ты дурак, ты начальник – я дурак». Именно на этом выражении и строилась вся вертикаль отношений.
Адмирал Николай Николаевич Амелько в своей книге «Судьба адмирала» приводит свое впечатление от встречи с комкором Урицким:
«В это время два представителя особого отдела провели проверку делопроизводства в морском отделении и обнаружили пропажу двух пустяковых бумажек, одну я помню, это была препроводительная к пишущей машинке, которую я отправлял посылкой в разведывательный отдел Черноморского флота, но она имела гриф "секретно". Тогда все у нас было "секретно". То же - со второй бумажкой, на полстраницы, содержание которой я не помню. Это происшествие было расценено как чрезвычайное.
Начальника отдела полковника Богомолова, моего начальника капитан-лейтенанта Локотоша и меня вызвал начальник РУ ГШ комкор С.П. Урицкий. Очень возмущался, орал все больше на Богомолова. Показал пальцем на меня и говорит Богомолову: "Набрали детей, вот теперь расплачивайтесь", - и в заключение приказал меня и Локотоша отдать под суд.
Судили нас в трибунале Московского военного округа на Старом Арбате. Суд был закрытый и скорый, без защитника и обвинителя: признать виновными и осудить на три года исправительно-трудовых работ меня и моего начальника».
Почувствовавший безграничную власть Урицкий стал беспардонно вмешиваться в работу своего управления, показывая всем кто начальник, а кто … Если бы только это. Грубость и хамство он перевел в стиль работы не только с младшими подчиненными, но и в отношении к большой группе профессионалов из ИНО НКВД во главе с бывшим начальником Артузовым, переведенных в военную разведку для укрепления и восстановления работы Разведуправления. Урицкий прекратил обсуждение оперативных вопросов с начальниками двух ведущих отделов - Кариным и Штейнбрюком. Все руководство с его стороны свелось к написанию резких и обидных резолюций по каждому мелкому упущению и вызовам в свой кабинет для проработки с использованием всей полноты «воинского лексикона». Дело дошло до такой степени накала, что Артузову пришлось лично вмешаться и обратиться к Урицкому с письмом:
«Лично я считаю, что меры взыскания и внушения необходимы для поднятия нашей работы. Однако без чередования со спокойной, воспитательной, подбадривающей работой они цели не достигают, особенно в разведке (полагаю также и в строевых частях)…
… Не для того, чтобы искать положения, популярности, выдвижения или еще чего-либо пошли эти товарищи со мной работать в Разведупр. Вот слова тов. Сталина, которые он счел нужным сказать мне, когда посылал меня в Разведупр: «Еще при Ленине в нашей партии завелся порядок, в силу которого коммунист не должен отказываться работать на том посту, который ему предлагается». Я хорошо помню, что это означало, конечно, не только то, что как невоенный человек я не могу занимать вашей должности, но также и то, что я не являюсь Вашим аппаратным замом, а обязан все, что я знаю полезного по работе в ГПУ, полностью передать военной разведке, дополняя, а иногда и поправляя Вас…
… Простите меня, но и лично Ваше отношение ко мне не свидетельствует о том, что Вы имеете во мне ближайшего сотрудника, советчика и товарища, каким, я в этом не сомневаюсь, хотел меня видеть в Разведупре тов. Сталин…
… Я думаю, что Вы изменили свое отношение к пришедшим со мной товарищам, Семен Петрович. Для чего? Не пойму. Не хочу думать, что и Вас коснулась атмосфера несколько нездоровых отношений среди многих товарищей к чекистам ... но я думаю, что я привел в Разведупр неплохой народ. Ему не хватает военной школы, у него много недостатков, но он полезен для разведки и не надо от нас избавляться Семен Петрович. Конечно он требует не только холодного административного приказа, но и некоторого терпения».
Это письмо Артузов написал 20 декабря 1936 года, а уже 11 января 1937 года по предложению Ворошилова Политбюро принимает решение об освобождении Артузова и Штейнбрюка от работы в Разведуправлении и направляет их в распоряжение НКВД.
После ухода команды Артузова неопытность, некомпетентность и дилетантизм комкора Урицкого в должности руководителя военной разведки выявились в полной мере. Сталин, внимательно следивший за его работой, хорошо понимал это. Урицкого освободили от руководства Управлением и он сдал дела реабилитировавшему себя в Испании своему предшественнику Берзину, получившему орден Ленина и воинское звание армейского комиссара 2-го ранга. 21 мая 1937 года на совещании в Генштабе РККА выступил Сталин и заявил: «Разведуправление со своим аппаратом попало в руки немцев»
В июне 1937 года, в самый разгар сталинских чисток назначен заместителем командующего войсками Московского военного округа. Разумеется временно …
Арестован органами НКВД 1 ноября 1937 года по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре и шпионаже. Ему среди прочего вменялась в вину разработка плана восстания и захвата власти в Москве, шпионаж в пользу США и т.д. 14 апреля1938 года писал следователю: "Последние дни я плох, у меня бывают обморочные состояния, кровавая рвота, мне трудно думать, если можно, дайте мне один день перерыва, вызовите меня - я Вам доложу, а потом все до конца напишу. Я хочу превратиться в такого арестованного, который помогает власти. Я хочу заслужить милость Советской власти". 1 августа 1938 года Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по статьям 58-16, 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания.
Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 7 марта 1956 г. реабилитирован посмертно.
P.S. Не знаю, как Вам, но после таких признательных писем мне хочется встать и проветрить помещение от этой мерзкой блевотины… Может быть и прав был товарищ Сталин?
